24 февраля 2022 года, когда новости о российском вторжении разносились по Украине, Наталья Лукина ждала такси у себя дома.
Было 6 утра. Она спешила в Херсонский Дом Ребёнка, государственное учреждение для детей с особыми потребностями, где работала врачом.
К тому времени как Наталья наконец приехала в детский дом, в здании уже слышался грохот наступления российской артиллерии. Она и её коллеги столкнулись с непростой задачей: как спасти больше полусотни беззащитных детей?
В приюте были дети от грудного возраста до пяти лет, у некоторых были серьезные заболевания, такие как церебральный паралич. Родители этих детей были живы, в отдельных случаях их родительские права были ограничены; часть из них были изъяты из неблагополучных семей или оставлены родителями.
“Кто бы остался с этими детьми?” – прокомментировала Наталья Лукина своё решение не уезжать из Херсона. “Представьте, если бы мы развернулись и ушли.”
Елена Корниенко, директор учреждения и законный опекун детей, за две недели до вторжения приготовила для детей тревожные чемоданчики, а также сделала запасы еды, воды и подгузников.
Здание детского дома не выдержало бы обстрелов, а полиция уже покинула город. Елена хотела воспользоваться подвалом в здании полиции, которое находилось в 300 метрах от приюта. Но начальник по телефону предупредил её, что отделение может стать военной целью.
У Елены Корниенко было не много вариантов, она стала искать карту бомбоубежищ в интернете. Одно из укрытий располагалось в нескольких минутах ходьбы от детского дома.
Под обстрелами, пешком и в колясках, сотрудники перенесли детей и их матрасы в бетонный подвал, забрали еду, лекарства, электрические насосы и гастрономические трубки для самых больных малышей.
В тот же день об отчаянном положении Дома Ребёнка узнал местный пастор. Он убедил персонал отвезти детей в свою церковь, где он мог бы, по крайней мере, обеспечить их теплом, электричеством и едой.
Детей снова перевезли и спрятали в подвале церкви Голгофа. Сотрудники детского дома закрыли окна коробками с подгузниками, чтобы их не было видно снаружи.
Одна из медсестёр, Катерина Сиродчук, рассказала, что они боялись того, что российские военнослужащие заберут детей. “Мы боялись, что они могут прийти и взять всё под свой контроль”, – вспоминает она.
Их опасения вскоре оправдались: 25 апреля 2022 года представители российской власти нашли детей. Впоследствии они оказались в 300 километрах от дома. Всё это время чиновники снимали с ними видео в целях пропаганды.
Собранные данные указывают на то, что перемещение наиболее уязвимых жертв войны было частью последовательной кампании Владимира Путина и его политических соратников нацеленной на лишение украинских детей их идентичности. Чтобы проследить за судьбой и передвижением детей, оказавшихся под контролем российских властей, журналисты The New York Times изучили посты в российских социальных сетях, получили фотографии, видео, текстовые сообщения и документы, поговорили с более чем 110 воспитателями, экспертами по правовым вопросам, российскими и украинскими госслужащими.
То, что произошло с детьми впоследствии, по мнению специалистов в области права, может расцениваться как военное преступление.
Через две недели после начала вторжения состоялась встреча на высшем уровне, которую показали на российских телеканалах.
Уполномоченная при президенте по правам ребёнка Мария Львова-Белова, сидя напротив Владимира Путина, попросила о помощи в перемещении воспитанников детских учреждений Украины, оказавшихся в зоне военных действий. Президент пообещал устранить все “бюрократические проволочки” на пути долгосрочного устройства детей в российские семьи.
В своих заявлениях перед вторжением Владимир Путин ясно дал понять, что его целью является полная культурная ассимиляция украинских городов, которые, по его мнению, исторически принадлежат России. И вот, когда высокопоставленные должностные лица пожали друг другу руки, план по переселению самых молодых жителей был приведён в действие.
“В глубине души они верят, что эти дети – русские”, – сказал Сергей Плохий, украинский историк в Гарвардском университете. “Похищая их, они ускоряют их русификацию”.
На протяжении нескольких недель украинские чиновники и полиция пытались найти способ эвакуировать детей из церкви Голгофа в Херсоне, который к тому времени был полностью оккупирован. Они обвиняли Россию в отказе открыть гуманитарный коридор, который дал бы возможность местным жителям спастись от обстрелов.
В апреле уполномоченная президента Украины по правам человекк написала в Telegram пост с просьбой помочь спасти детей, опубликовав при этом их местонахождение.
В тот же день в церковь прибыли вооруженные люди под руководством человека, который представился “Навигатором”, и потребовали вернуть детей в Херсонский Дом Ребёнка. Их сопровождали журналисты крымского пропагандистского СМИ, которые в своем репортаже обвинили украинские власти в попытке похитить детей.
Пастор убеждал, что в его подвале детям будет безопаснее. Но у воспитателей не было другого выбора, им пришлось подчиниться приказу и забрать детей обратно в учреждение, где оккупационные власти держали их под постоянным присмотром.
Позже Наталья Лукина рассказала, что после переезда начала подозревать, что детей в конце концов вывезут из Украины, поскольку “если бы эти дети им не были нужны, зачем они заставили нас покинуть церковь?”
В последующие месяцы вооруженные люди в российской военной форме часто и без предупреждения посещали детский дом, чтобы держать под надзором детей и их воспитателей.
“Они спрашивали: “Все дети здесь?”, – вспоминает Наталья Лукина. “Мы понимали, что если бы детей не было, нас бы тоже там не было.”
К весне 2022 года в оккупированном Херсоне происходила принудительная ассимиляция местного населения. Было назначено новое правительство, на детском доме повесили российский флаг, а политики и вооруженные солдаты стали привозить детям гуманитарную помощь.
Наталья Лукина с негодованием вспоминает некоторые бесполезные подарки, среди которых были российские учебники и огромные упаковки газировки.
“Вы же знаете, что детям нельзя пить газировку? Наверное, они просто хотели показать миру, что спасают украинских детей”, – рассказала она.
В течение нескольких следующих месяцев российские чиновники снимали фото и видео о том, как они оказывают помощь детям и публиковали их в своих Telegram-каналах – популярном в России мессенджере.
Человек с позывным “Навигатор”, распорядившийся забрать детей из церкви, неоднократно посещал Дом Ребёнка. Позже выяснилось, что это был Игорь Кастюкевич, член российского парламента от политической партии Владимира Путина “Единая Россия”.
Чтобы лично доставить детские вещи от имени партии, из Москвы также приезжала Анна Кузнецова, вице-спикер Государственной Думы и предшественница Львовой-Беловой на посту уполномоченной по правам ребёнка. “#СвоихНеБросаем”, – написала она в Telegram, используя провоенный хэштег, и тем самым подчеркивая, что дети принадлежат России.
В интервью The Times российские должностные лица высказывали такое же мнение, утверждая, что дети из Херсона русские.
В мае Владимир Путин выполнил обещание, данное уполномоченной по правам ребёнка, подписав президентский указ, который упростил требования для получения гражданства: в Херсоне и других оккупированных регионах украинские опекуны теперь имели право подать заявление на получение российского гражданства от имени украинских приёмных детей и сирот.
Этот указ также ускорил саму процедуру: если раньше получение гражданства могло занять до пяти лет, сейчас дети могли стать гражданами России за 90 дней или даже быстрее.
В следующем месяце Елену Корниенко вызвали в оккупационное министерство здравоохранения Херсона. Назначенный Россией чиновник попросил её остаться на посту директора Дома Ребенка, отныне под его руководством. Ей даже предложили получить российский паспорт.
Елена Корниенко отказалась. Она не хотела иметь ничего общего с оккупантами, которые, по ее словам, запугивали и проверяли на лояльность сотрудников, расспрашивая об их политических взглядах. Даже когда они следили за детьми, у них было при себе оружие.
Наталья Лукина тоже уволилась. Она была очень привязана к детям, но не хотела быть причастной к тому, что с ними могли сделать назначенные Россией чиновники.
“Я не хотела в этом участвовать”, сказала она. “И я боялась что меня тоже заберут”.
В поисках нового директора оккупационные власти обратились к Татьяне Завальской, педиатру Дома Ребёнка, которая работала в ночные смены и по выходным. Она положительноотносилась к новой администрации и не скрывала своих пророссийских взглядов.
Татьяна Завальская поддержала оккупационные власти в решении зарегистрировать детский дом как юридическое лицо, подведомственное новой администрации. Этот шаг, по их мнению, узаконил бы контроль над украинским учреждением и его подопечными.
Детский дом перерегистрировали в том же месяце.
В августе государственный телеканал RT выпустил сюжет, посвящённый оккупации Херсона. Показали и детский дом – теперь под управлением оккупационной администрации. Ведущий, Антон Красовский, подошёл ко входу и, увидев табличку, прокомментировал:
“Надпись по-прежнему на украинском языке”, – сказал он и посмотрел наверх. “Но флаг наш: русский. Так будет всегда”.
Новый директор Татьяна Завальская провела Красовскому экскурсию по учреждению, заглянув в столовую, где часть детей сидели за столами в подгузниках.
“Приятного аппетита”, – сказал ведущий, в то время как оператор снимал растерянные лица детей. “Скажите “спасибо”, – обратилась воспитатель к малышам. Откликнулись всего двое детей.
Позже в сюжете Татьяна Завальская дала интервью, в котором назвала президента Украины “клоуном”.
“Я возлагаю надежды на Россию”, – добавила она.
На российских телеканалах регулярно показывали репортажи о попытках интегрировать в своё общество украинских детей с оккупированных территорий.
На кадрах многочисленных видео уполномоченная по правам ребёнка Львова-Белова сама сопровождала детей, вывезенных из учреждений Донбасса на востоке Украины. Она доставляла их новым опекунам и заявляла, что теперь они стали гражданами России.
В своём Telegram-канале Львова-Белова, заявила что она сама стала приёмной матерью украинского подростка, который впоследствии получил российское гражданство.
Некоторые эксперты по странам Восточной Европы рассматривают эти действия как публичную кампанию Кремля, рассчитанную на то, чтобы оправдать вторжение России в Украину, и представить Владимира Путина в роли спасителя.
“Таким образом Путин исполняет “Божью волю”, – сказал Эндрю Вайс из Фонда Карнеги за Международный Мир. “Это сплошной театр, пронизанный псевдоисторическим представлением о том, что Украины не существует”.
В то время как Владимир Путин незаконно аннексировал Херсонскую и три других области, украинские силы начали военную операцию по возвращению Херсона.
Российские должностные лица, озабоченные возможной потерей контроля над городом, в том числе разработали план по Дому Ребёнка. Для помощи в вывозе детей сотрудники министерства здравоохранения оккупированного Россией Крыма набрали добровольцев из студентов-медиков в закрытом онлайн чате.
Медсестра Наталья Кибкало, проработала в Доме Ребёнка 30 лет. Она только что уложила спать больных коронавирусом малышей, когда услышала новость: утром детей заберут.
В ту ночь она не могла сомкнуть глаз. Вместе с другими воспитателями Наталья до утра пришивала бирки с именами детей на их куртки и собирала для них узелки с одеждой.
На следующее утро, 21 октября, Наталья поменяла подгузники и покормила детей, следуя обычному распорядку их дня. Но она так и не смогла смириться с мыслью, что детей заберут, и уехала домой на такси.
“Мы понимали, что ничего не можем сделать, что мы не в силах предотвратить это”, – сказала Наталья. “Я не знаю, как я смогла бы с этим жить, увидев как их забирают”.
Около 8 утра к Дому Ребёнка подъехали машины скорой помощи и белые автобусы с буквой “Z” – символом российского вторжения.
Среди прибывших был Игорь Кастюкевич, “Навигатор”, тогдашний министр здравоохранения Крыма, тоже член политической партии Владимира Путина, его заместитель и несколько сотрудников другого детского дома, которые впоследствии стали новыми воспитателями детей.
Татьяна Завальская подготовила папки для каждого ребёнка, собрав их личные документы и медицинские карточки.
Во дворе Дома Ребёнка Игорь Кастюкевич взял на руки одного малыша, поцеловал его, и передал дальше. Одно за другим прозвучали имена 46 детей. Затем, одетых в зимние куртки, их перенесли в ожидающие автобусы и машины скорой помощи.
Позже тем же утром колонна выехала из детского дома и пересекла реку на паромной переправе. К вечеру они прибыли в пункт назначения.
По словам украинской стороны, местопребывание детей им официально не сообщалось. Однако российские чиновники оставили следы в Telegram.
Детей отвезли в Симферополь, столицу Крыма, и распределили между двумя учреждениями. Сотрудники одного из них, детского дома “Ёлочка”, ранее обвинялись в ненадлежащем уходе за детьми.
Игорь Кастюкевич, который привез детям меховые ботинки и варежки, написал в своём Telegram-канале, что условия у детей “гораздо лучше прежних”.
По мнению российских чиновников, перемещение детей было актом гуманитарной миссии и соответствовало их конституции, так как они присоединили Херсонскую область и жители региона были под их контролем.
“Неважно, кто они и кем они были”, – сказала Светлана Щербакова, начальник департамента по делам детей в Крыму. “Теперь у детей мирное небо над головой”.
Однако, эксперты по защите прав человека утверждают, что российские законы не могут стоять выше международных обязательств.
Временная эвакуация детей в целях их безопасности допустима во время вооруженного конфликта, но она должна строго соответствовать протоколам. По мнению Стивена Дж. Рэппа, бывшего посла США в Управлении глобального уголовного правосудия, тот факт, что Россия официально не отслеживала передвижение детей и не предоставила посредникам доступа к ним в соответствии с международным гуманитарным правом, превращает их эвакуацию в насильственное перемещение.
“То, что Россия считает гуманитарной миссией, является вопиющим военным преступлением”, – подчеркнул он.
Когда уполномоченная по правам ребёнка Мария Львова-Белова приехала из Москвы, чтобы посетить детский дом в Крыму, она заявила, что её офис будет содействовать устройству детей в российские приёмные семьи только в том случае, если их кровные родители не будут найдены в Украине.
Это не всегда соответствовало действительности.
Одна украинская семья узнала о том, что их дети находятся в Крыму только после того, как журналисты The Times посетили их в Херсоне. Эти родители не знали где их дети, хотя, согласно документам, у российских чиновников был доступ к их адресу и именам.
Их дети, Володин Николай, у которого был диагностирован аутизм и его сестра Анастасия, страдающая детским церебральным параличом, находились под опекой украинского государства, родители были признаны неспособными заботиться о них. Украинским судам еще предстояло принять решение об их родительских правах, но супруги и представить не могли, что их сына и дочь могут увезти из Херсона.
“Я никому не позволю их усыновить”, – сказал отец, Роман Володин.
Зимой 2022 года новые воспитатели вместе с Татьяной Завальской, которая исполняла роль опекуна детей, предприняли шаги, чтобы узаконить их пребывание в российском обществе, несмотря на то, что родители некоторых из них не были лишены родительских прав, или же их имена были известны российским властям.
Сначала от имени брата и сестры Володиных и других воспитанников Дома Ребенка они обратились за получением российских свидетельств о рождении и перевели их имена на русский язык.
Воспитатели также позаботились о том, чтобы дети получили российские индивидуальные страховые номера, заявив, что они необходимы для получения медицинского полиса.
Новые документы попали в кадр фотографии, опубликованной в Telegram назначенными Россией чиновниками.
Впоследствии дети получили российское гражданство – необходимое условие, для их усыновления и устройства в российские семьи под постоянную опеку.
Эксперты в области права утверждают, что выдача новых документов, перевод имён детей и изменение их гражданства свидетельствует о намерении российских властей лишить детей их украинской идентичности, что является нарушением Конвенции о правах ребёнка. Это также может расцениваться как военное преступление.
В декабре 2022 года Владимир Путин подписал ещё один указ, согласно которому новые опекуны могут отказаться от украинского гражданства от имени своих подопечных.
Несмотря на это, российские должностные лица смело заявили, что планов по репатриации детей нет, и что дети будут и дальше получать “полную поддержку” государства.
“У этих детей теперь есть российские документы”, – сказал “Навигатор”, Игорь Кастюкевич в интервью. “Давайте дальше.”
Год спустя после начала полномасштабного вторжения бывший министр здравоохранения Крыма и его заместитель получили государственные награды от президента Путина за свое участие в эвакуации местного населения из Херсона, включавшей перемещение детей.
На следующий же день после церемонии вручения наград, генеральный прокурор Международного уголовного суда выдал ордера на арест Владимира Путина и его Уполномоченной по правам ребёнка, обвинив их в “незаконном” вывозе “по меньшей мере сотен детей” из детских домов по всей Украине.
“Нет никаких оснований предполагать, что это было временное перемещение, после которого дети будут репатриированы”, – сказал Паям Ахаван, бывший прокурор в Гааге.
The Times не получила ответа на многочисленные запросы о комментариях из администраций Владимира Путина и Марии Львовой-Беловой. В своих публичных заявлениях уполномоченная пообещала продолжить работу. В свою очередь на пресс-конференции в прошлом году администрация Владимира Путина назвала эти ордера “ничтожными”. Позже Владимир Путин заявил, что не будет никаких “препятствий” для возвращения детей, при условии что их родители сами приедут за ними.
Маловероятно, что кто-то из этих высокопоставленных лиц предстанет перед судом, но правовые эксперты назвали дело против них “железобетонным”, ссылаясь на обилие доказательств из открытых источников.
Между тем, не существует единого мнения о том, сколько детей были принудительно перемещены или депортированы в Россию, частично из-за децентрализированной системы защиты детей в Украине. Украинская сторона утверждает, что общее число детей составляет около 19 500, но в своих интервью госслужащие в Киеве не смогли подробно объяснить или подтвердить эти данные.
Прошло уже 19 месяцев с тех пор, как дети были вывезены из Херсонского Дома Ребёнка. По их фотографиям видно, как дети изменялись на протяжении этого времени, так что сейчас их украинские воспитатели с трудом могут их узнать.
Это также может усложнить работу украинских следователей, которые пытаются найти и вернуть детей, и которые уже возбудили уголовные дела против Игоря Кастюкевича, “Навигатора”, и Татьяны Завальской, директора детского дома.
В августе прошлого года дети снова перешли в новые руки, и теперь вместо Татьяны Завальской их интересы представляет Министерство труда и социальной политики оккупированной Херсонской области.
Его глава, Алла Бархатнова, заявила, что существует “моральная, этическая и юридическая” обязанность найти для них семьи в России.
“У нас есть люди, стоящие в очереди, чтобы усыновить или взять под опеку этих детей”, – добавила она.
Через некоторое время, фотографии Херсонских детей начали появляться в федеральном банке данных среди десятков тысяч русских детей-сирот. В их анкетах, которых всего было 22, указано, что они из Крыма, а страна рождения – Украина – не упоминается.
Согласно данным службы по делам детей в Крыму, как минимум двое из этих детей уже были устроены в русские семьи.
При содействии украинский властей и посредников из Катара, по меньшей мере семеро детей из Херсонского Дома Ребёнка вернулись в Украину. Среди них – Анастасия и Николай Володины, их мать в феврале этого года ездила за ними в Москву.
Позже Анастасия умерла в украинской больнице, всего через несколько недель после того, как ей исполнилось шесть лет. Врач назвал причиной её смерти эпилептический приступ. Николай находится под опекой украинского государства пока его родители ждут решения суда относительно своих родительских прав.
Остальные дети из Херсона всё еще находятся под опекой российских властей.
The post 46 детей были вывезены из Украины. Многие из них могут быть усыновлены в России. appeared first on New York Times.